Мне сложно комментировать соцопросы на оккупированной территории.
Причин несколько. С одной стороны, я не вполне верю в искренность людей, вынужденных жить на оккупированной территории. Помню о том, как в том же Крыму мои знакомые «уходили под радары», учились жить не соприкасаясь с государством, привыкали к внутренней эмиграции. Помню о том, как они создавали анонимные аккаунты в соцсетях и минимизировали активность. Просто потому, что не хотели, чтобы однажды утром вместо будильника их разбудил ОМОН.
С другой стороны, я далек от того, чтобы объявлять оккупированные территории – средоточием патриотических проукраинских взглядов. В конце концов, у нас нет причин сомневаться в эффективности российской машины пропаганды. И в том, что она способна вкладывать в чужие головы ту картинку реальности, которая выгодна Москве. Тем более, что именно это и было ее главной задачей на Донбассе последние пять лет.
И если этот опрос и должен провоцировать дискуссию о чем-либо – то это должен быть разговор о функционале оккупированных территорий. Потому что последние пять лет Донбасс был инструментален как для Москвы, так и для Киева.
С первого дня вторжения Донбасс не был субъектом. Он был лишь объектом в руках Кремля. Который решал с его помощью свои собственные задачи. Отвлекал внимание от аннексии Крыма. Продолжал дестабилизацию Украины. Проверял границы допустимого. Список можно продолжать долго.
Но неожиданностью для Москвы стало именно то, что точно такой же подход выбрал для себя и Киев. Сразу после вторых минских соглашений украинская власть отказалась от игры по российским правилам и стала играть по своим собственным. Объявила регион временно оккупированным. Демонстрировала приверженность минским соглашениям. Раз за разом отказывалась идти на уступки, ссылаясь на обстрелы вдоль линии фронта. Те самые обстрелы, что не позволяли говорить об «устойчивом перемирии». Том самом перемирии, которое было первым и главным условием для любых дальнейших шагов.
Автор: Павло КАЗАРІН
